(03.07.2012)

Практика неправильной квалификации действий обвиняемого.

Некий гражданин С., человек средних лет, работающийimage и вполне положительный, как говорится загулял. И случилось так, что отстав от своей компании он увидел девушку, заходящую в подъезд и разговаривающую по мобильному телефону. С учётом характеризующего С. материала думаю, что и телефон-то ему не был нужен, а хотел он показать свою удаль, но так или иначе он зашел в лифт вместе с девушкой и телефон у неё отнял.

На беду С. девушка оказалась очень впечатлительная, она стала кричать и царапать ему лицо, пока лифт двигался. С. прижимал её руки к туговищу и старался удерживать от себя на расстоянии, а как только лифт остановился он попытался убежать, но был задержан соседями девушки и передан в руки милиции.

Вот тут-то, в этой банальной истории и начинается самое интересное. Правильная квалификация содеянного — грабёж, то есть открытое хищение имущества, сопряжённое с насилием не опасным для жизни. Однако, девушка давая показания, по- мимо прочего указала на то, что похититель в процессе хищения левой рукой охватил её за шею и пытался притянуть её к себе.

Глядя в последствии на эту девушку в суде, я понимал, что сказала она это не со зла, просто так она воспринимала ситуацию. Но надо понимать, что каждая подробность в уголовном деле может дорогого стоить. И случилось, что при проверке материалов данного уголовного дела в прокуратуре, прокурорский работник ухватился за эту деталь в показаниях потерпевшей. Уголовное дело было дополнительно квалифицировано по ст. 132 УК РФ — насильственные действия сексуального характера, то есть мужеложество, лезбиянство или иные действия сексуального характера. Вот так, ни больше ни меньше: охват шеи при грабеже, может быть квалифицирован как иные сексуальные действия.

Здесь необходимо пояснить, что грабёж статья милицейская (расследуется в ОВД), а ст. 132 УК РФ — статья прокурорская и дав дополнительную квалификацию по данной статье УК РФ, прокуратура истребовала дело к себе для производства предварительного расследования. Мотив прокуратуры был очевиден: стремление к улучшению показателей отчётности по расследованным и направленным в суд уголовным делам.

Заявив аргументированное ходатайство о необоснованной квалификации содеянного, я решил не ограничиваться этим и пойти посмотреть в глаза человеку, принимавшему это решение. Здесь опять же нужно пояснить, что следователь — это исполнитель воли своего руководства и не более того. Итак, я пошёл на приём к заместителю прокурора по следствию (теперь, после изменений в УПК РФ — это руководитель следственнго органа СО СУ следственного комитета при прокуратуре РФ).

Разговор состоялся не то, чтобы интересный, а я сказал бы потрясающе показательный с точки зрения оценки целей, которые в действительности преследуют наши правоохранительные органы.

Так, в разговоре с глазу на глаз, прокурорский работник признался мне в том, что понимает необоснованность (мягко выражаясь) предъявленного моему подзащитному обвинения в части ст. 132 УК РФ, но сказал при этом следующее: «Понимаете, в прошлом году мы расследовали и передали в суд, например, 100 уголовных дел и если в этом году объем расследованных и направленных в суд уголовных дел будет меньше, то это не значит, что преступлений стало меньше — это значит, что мы хуже работаем.» И далее самое циничное: «Что же Вы прикажите, мне самому выходить на улицу и насиловать и убивать?» (прокуратуре подследственны тяжкие и особо тяжкие преступления против личности.)

И всё же эта история закончилась относительно благополучно для моего подзащитного, в результате напряженной борьбы в суде (по жалобе прокуратуры на стадии предварительного судебного заседания дело направлялось в Мосгорсуд), суд оправдал его в части обвинения по ст. 132 УК РФ, осудив на год лишения свободы по ст. 161 (грабёж) УК РФ, беда в том, что из-за необоснованно предъявленного обвинения мой подзащитный весь срок предварительного расследования находился под арестом.
Другие публикации

Сертификаты и благодарности